Аделина Сен-Клер называет себя «христианской ведьмой» (Christian Witch). Она – выпускник языческой магической школы «Растущей луны» (Crescent Moon) в Монреале (Канада), автор, публикуемый издательством «Ллевеллин». Католичка по воспитанию, она поклоняется «мужской» Троице (Богу-Отцу, Иисусу Христу и Св. Духу), и «женской» Троице (Деве Марии, Марии Магдалине, Софии-Премудрости Божией), видя в последней женское воплощение божественности. Совершая крестное знамение, она произносит: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа, Марии Матери, Марии Магдалины и Софии. Аминь». Называя женские имена, Аделина касается сердца, губ и лба [10]. Вот, как сама Сен-Клер формулирует свою христианскую веру:
«Я верю во Всевышнего, сотворившего все, что есть.
Я верю, что он послал Иисуса, чтобы мы могли познать его, и чтобы он мог познать нас.
Для этого Иисус был рожден женщиной, принявшей свою миссию добровольно и с полным ее осознанием.
Иисус, Бог, воплощенный в человеке, полностью воспринял человеческую природу.
Иисус учил нас прежде всего любить и жить с открытым сердцем.
Он погиб на кресте и воскрес из мертвых, став живым символом надежды и великой силы жизни, торжествующей даже над смертью.
Его царство придет опять, чтобы мы воссоединились с нашим Истоком.
Он послал свой Святой Дух, который пребывает с нами и всегда подсказывает нам путь.
В свете Христа мы все братья и сестры. Мы собираемся вокруг предания, оставленного нам святыми – теми, кто знал его и понимал его учение, сохраня это учение србственной верой. В этом свете смерть не властна над нами» [11].
Вот, что она вкладывает в самоназвание «ведьма» (witch):
«Ведьма поклоняется (worships) Богу и Богине.
Она почитает (venerates) богов и богинь из пантеонов древнего мира [12].
Она совершает магические ритуалы и творит заклинания.
Она считает всю природу священной.
Она живет между двумя мирами – освязаемой реальностю и невидимой вселенной.
Она может принадлежать к ковену или традиции, или работать в одиночку.
Она следует Викканскому совету, Закону Тройного воздаяния и Наказу Богини, который напоминает нам: «твой поиск и твое стремление не приведут тебя ни к чему, если не обретешь то, что ищешь, в себе самом, ибо воистину; я была с тобой с самого начала, и меня найдешь в конце своего пути»» [13].
И, наконец, вот формула пути «христианской ведьмы»:
«Я христианская ведьма, ходячее противоречие.
Я черчу волшебные круги и творю заклинания в дыму благовоний, среди мерцающих драгоценных камней.
Я следую заветам Иисуса, учившего любви и состраданию.
По моему духовному пути меня ведут ангелы, святые, женщины-воительницы, описанные в Торе, мироносицы и Святая Троица.
Моя чаша и мой котел – Святой Грааль.
В моем кадиле – ладан и мирр.
Четыре архангела сторожат врата моего круга.
Мои священные писания – Библия и гностические евангелия.
Мои мифы – мифы книги Бытия и притчи.
Мой ангел-хранитель – мой дух-проводник.
Мой Бог – дыхание жизни, из которого произрастают все ветви, цветы и плоды на Древе Жизни.
Я чту христианские аспекты саббатов.
Я чту языческие аспекты христианских праздников.
Я делаю то, что запрещают служители моей церкви.
Я хожу на литургию.
Я – жрица на моих собственных ритуалах.
Я верю в благословенную святость земли и небес.
Я верю в красоту женской духовности.
Я не обращаю других, не угрожаю им вечными муками.
«Если ты не вредишь никому, поступай, как желаешь».
«Возлюби ближнего твоего как самого себя».
«Все дела любви и наслаждения – мои ритуалы».
«Порадуйтесь со мною, ибо я нашла то, что потеряла»» [14].
Ее поиск был нелегок. Большая часть книги «Путь христианской ведьмы» – исповедь, описание сомнений, разочарований и противоречий, которые кажутся неразрешимыми: «Бывали темные моменты, когда я разрывалась между чувствами вины за то, что я покинула свою традицию и желанием реализовать мой магический потенциал. В такие моменты я чувствовала себя по-настоящему одинокой. Наиболее проблемные аспекты обоих традиций тогда вставали передо мной и мучали меня мутной пляской, которая казалась бесконечной» [15]. Это хорошая духовная автобиография современного человека, с его характерными вопросами и проблемами. Рассказывая об унижении, испытанном, когда ей пришлось сообщать исповеднику о своих юношеских сексуальных прегрешениях, а потом о своем конфликте с родителями по поводу добрачной связи, Сен-Клер заключает: «…Я не позволю другим разрушать мою жизнь, не позволю втаптывать мою любовь в грязь. Любовь была моим сокровищем. Все мое существо было исполнено этой истиной. И я читала в глазах любимого то же убеждение. Только извращенный ум мог увидеть зло в нашем союзе…Вокруг себя я стала замечать наследие тысячелетнего господства иудеохристианства, золотую клетку, куда патриархат загнал женщину. Его идеология невидимо пронизывает всю нашу жизнь, медленно убивая нас, подобно раку…И в этом виновата церковь. Это она осквернила мою сексуальность, увязала с грехом мою детородную миссию, отказала мне в праве священства. Мир слепо последовал за нею, сделав нас всех дешевой рабочей силой, гражданами второго сорта, живым товаром, который можно продавать, торгуясь о цене. И это разрушило не только душу женщины, но и душу мужчины, ибо всякий, не похожий на альфа-самца в глазах патриархального общества оказывается ничем не лучше женщины» [16].
Для Сен-Клер божество проявляет себя многообразно – не идет речи об исключительности христианского откровения как истины о самом главном: «Поскольку наше понимание божественного ограничено нашей человеческой природой, закономерно, что возникает множество божественных имен и манифестаций, которые помогают людям контактировать с ним. Наше понимание ограничено нашей способностью давать имена вещам и явлениям. Часто, и особенно часто в духовных вопросах, слова неспособны описать наш опыт или наше учение. Тогда на место слов заступают состояния, чувства или символы…Часто меня спрашивают, всерьез ли я верю в то, что Иисус – бог, а Мария – богиня. Но я на самом деле не знаю, что есть Бог…Я верю в силу, которая вечно творит мир. Я верю, что Иисус – воплощение этой силы…В Марии Божественная Женственность раскрылась миру, как никогда прежде. Это делает ее Богиней для меня. Другие люди, нашедшие в себе святость и преодолевшие свои человеческие ограничения…божественны для меня. Они – божества» [17].
Божественная Женственность (Divine Feminine) – наиболее дорогая для Сен-Клер часть языческого наследия: «Одна из причин, по которым я оставила традиционное христианство – поиск великой Богини. Как и мой Бог, она – божество с тысячью лиц. Она – Афина, дева-воительница; Керридвен – колдунья, шепчущая заклятья; Исида, страж жизни; и Морриган – богиня войны и разрушения. Ее лики – женщины-воины, о которых говорит Тора, Матери Сара, Ревекка и Рахиль, Дева Мария и Мистическая Невеста Агнца. Она – щедрость земли, дарующая и питающая всякую жизнь. Она вокруг нас. Как я могла просто отмахнуться от нее? Она повсюду. Когда я узнала ее, я поняла, почему не могу обойтись без нее – Она часть меня. Она живет во мне…
…Как христианка, я всегда стремилась к совершенству характера, пытаясь развить в себе сострадание и мягкость к людям, подавляя вспышки гнева, страсти, агрессию, которая временами возникала без видимых причин. Узнавая Богиню, я начала понимать, откуда происходят эти приступы гнева и временного помрачения. Это темная луна, уничтожительница, Изгоняющая. Это – обитель возмущения несправедливостью, силы, которая защищает огнем безумия. Она – часть меня, и она – благо. Я приняла эту часть себя, как дар» [18].
Сен-Клер откровенно говорит о проблемах, которые возникали и возникают у нее с принятием многих этических учений церковного христианства: «Я верю в фундаментальную доброту людей. Плохие условия создают те уродства, которые мы принимаем за должное положение вещей: алчность, ненависть, насилие…Я не настолько наивна, чтобы не замечать, что в мире есть и большее зло. Но на мой взгляд, оно лишь окружает нас, но не обитает в нас…Вот почему я нахожу церковную полемику о грехе такой отталкивающей. Если зло разъедает само сердце нашего бытия, то зачем нам стремиться к благу? Ради сомнительного «рая» за гробом? Царство небесное – здесь и сейчас. Наша вечность уже началась. В мистической традиции пришествие Мессии – это не явление царственного жреца, это появление нового сознания, эволюция человеческого состояния…Существуют неблагоприятные течения, препятствующие нашему пути к достижению этого высшего сознания. Их можно назвать злом или грехом…Все, что отделяет нас от божественного в нас и от нашей связи с чем-то, что выше нас, является грехом, разрывом наших отношений с Божественным» [19]. Точка зрения, высказываемая Сен-Клер, тяготеет не к католицизму, в котором она была воспитана, и даже не к католической мистике (целиком основанной на осознании собственной неискоренимой греховности), а к оптимистическим инвариантам протестантской мистики 17-19 веков. Возможно, православный Николай Бердяев нашел бы у Сен-Клер отблеск «христианства творчества», бросающего вызов изживающему себя средневековому «христианству спасения».
В то же время, Сен-Клер не испытывает затруднений по поводу Библии: «Наши десять заповедей предостерегают нас о конкретных вещах, которые мы не должны делать, чтобы не вредить другим. Они все отлично согласуются с Викканским советом» [20].
За религией Аделины Сен-Клер стоит мистический опыт, о котором она подробно рассказывает. В одном из видений ей явилась Мария Магдалина, страдающая вместе с Христом – так Аделина убедилась, что они вдвоем составляют единую божественную чету. В одну из Страстных пятниц «голос Магдалины» сказал христианской ведьме: «Наш чин и наше священство (our order and priesthood) всегда были подпольными и тайными. Так было всегда, и так всегда должно быть». Сек-Клер так истолковала это послание: «Многие из нас фантазируют о тайных обществах и спрятанных документах, о наследии учений, которые были утеряны для мира. Думаю, в этом смысле слова Марии Магдалины звучат довольно захватывающе. Но, судя по ее тону, она не имела ввиду привилегию обладания тайной. Она говорила о серьезности выбора и об ответственности. Ее миссия не принесет тебе престиж или славу. Она не изменит мир и не вызовет глобальную религиозную революцию. Это частное дело» [21].
Последнее важно для понимания того, как индивидуальный духовный путь, согласно Сен-Клер, должен проявляться в большом мире людей: «Мы должны нести людям свой свет, а не свою систему верований. Последняя не должна становиться центром нашей миссии…Сохранив нашу веру в тайне, мы лучше справимся с нашей главной миссией – миссией сострадания, не привлекая излишнего внимания к своим эго» [22]. Не случайно Сен-Клер так часто использует слово, которые многие язычники не любят: «смирение».
Однажды ее спросили: «Зачем сохранять христианский аспект традиции, если Ваш путь – ведовство?..» Аделина ответила так: «Я сохраняю его, потому что не вижу причины от него отказываться. Всю мою жизнь он был для меня источником удивительных благословений. Когда бы я не испытывала нужду, мне отвечали. Сколько я себя помню, я всегда общалась с Иисусом и Марией. Они мои друзья, и я не могу просто отречься от них» [23].
Книга завершается еще одним символом веры:
«Я верю в единство в многообразии.
Я верю в святость Христа, его миссию и его учение.
Я верю в священную полярность вселенной, проявляющуюся для нас в двойственности мужского и женского.
Я верю в Бога как глагол [24], процесс вечно исполняющегося творения (a process of ever-fulfilling creation).
Я верю в квантовую природу жизни, в магию намерения и взаимности, в силу мысли и во вселенское сознание. Я верю в манифестацию воли.
Я верю в святость земли, ее циклов и ритмов.
Я верю, что я – священный процесс в самотворении Бога, и творец в квантовом поле земли.
Я верю, что любовь превыше всего.
Я верю, что у нас есть основание для надежды и веры, и что мы созданы, чтобы радоваться великолепию всего сущего» [25].
Аделина Сен-Клер – это христианка (католичка), пришедшая в ведовство (witchcraft – она нигде не называет свою религию Wicca), не порывая со своей традицией, а напротив, находя в ней силы для ведовского пути.